Сенсей показал на каменный пол:
— А ты сможешь выполнить укеми на каменном полу?
— Всего лишь раз, — после короткого раздумья ответил ученик 🙂
Альбом “Uttara Kuru”
Альбом Uttara Kuru — один из самых любимых. В нем переплетаются красивые экзотичные мелодии, мантры на древнем японском языке, techno, world music и new age.
Непонятно только, кто создал этот шедевр, потому что НИКАКОЙ информации о музыкантах не найти.
В России выпустили объединенный диск, в нем 19 композиций (прикрепляю обложку).
С этим диском связана одна история. После моей поездки в Москву, где я купила Уттара-Куру, мне выпала большая честь везти на машине из аэропорта в гостиницу Шихана Гаку Хомма-сенсея, который прилетел в Дели с делегацией айкидо из Денвера, Колорадо.
Гаку Хомма, кстати, был последним учеником О-Сенсея, основателя Айкидо, очень неординарный человек, японец по духу и по паспорту, монгол по рождению, 35 лет проживший в США (и при этом очень плохо говоривший по-английски).
В машине играл именно этот диск, Хомма-сенсей сразу же заметил, что звучит японская музыка. Ему она очень понравилась, но он удивился, что никогда ее не слышал. Он попросил сделать копию этого диска.
В конце семинара на заключительной церемонии мы подарили ему этот диск. Он поднял упаковку в воздух и сказал: «Вот посмотрите, как странно: мне, японцу, сегодня в Индии подарили эту японскую музыку, которую купили в Москве!»
Улыбки глобализации
В 2006 г. в офисе одной фирмы сидели: 1) мой учитель айкидо — индиец, проживший 15 лет в Японии, прекрасно говорящий на японском, но плохо по-японски читающий, 2) Такахиро — японец, проживший всю жизнь в США, слабо говорящий и практически не читающий по-японски, зато замечательно владеющий литературным английским языком, и 3) я — тогда еще переводчик, но с русского языка на английский.
Такахиро распечатал письмо от Большого Сенсея, который собирался приехать к нам, в Дели, из Америки с визитом. Большой Сенсей был монголом, родившимся и воспитанным в Японии. Он замечательно говорил и писал на японском, однако (вот проблема!), несмотря на то, что он тридцать лет прожил в США, он до сих пор с трудом объяснялся на английском. Для своих семинаров он часто использовал переводчика.
Большой Сенсей написал важное письмо о предстоящей поездке. Загвоздка была в том, что письмо было написано … на японском. Такахиро читал, читал — не смог прочитать. Сенсей читал, читал — тоже не смог прочитать Тогда они повернулись ко мне: «Юля, ты же переводчик, может быть, ты переведешь?»
Искусство расслабления
В айкидо новички грешат зажатостью тела. У начинающих имеется тенденция работать с партнером в состоянии сопротивления, и у них тренировка превращается в спарринг, в выяснение, кто сильнее.
Чрезмерное использование мышц рук вызывает зажатость плечей. Человек выполняет техники, используя только верхнюю часть тела, не чувствуя своего партнера. В стремлении контролировать партнера силой, его движения становятся отрывистыми и резкими.
Настоящее айкидо — это искусство несопротивления силе. Оно возможно только если человек полностью расслаблен и находится в состоянии внимания. Расслабленность мышц позволяет человеку ощущать все свое тело, чувствовать связь со своим партнером и работать «из центра». Как только человек расслабляется, меняется вся динамика движений.
«Вольные каменщики»
Паритос сенсей и Такахиро Ногучи, Нью-Дели, 2007
Люблю я айкидо. Мне нравится контингент людей, которых айкидо притягивает. Их можно описать как «ботаники от боевых искусств». Айкидоисты больше интеллектуалы, чем воины по складу, в них нет агрессивности, наоборот, они стремятся прочувствовать партнера, слиться с ним в одном движении.
Мужчины в хакама — черных самурайских брюках-юбках — почему то представляются мне «вольными каменщиками». Не то, чтобы я знала, как в действительности выглядят «вольные каменщики» и что они делают, но этот образ несет в себе нечто очень позитивное, коллективно-созидательное и в то же время таинственное.
Айкидо — эзотерическое искусство. Именно поэтому оно завораживает людей, и люди отдают его практике всю жизнь, пытаясь проникнуть в суть. Процесс этот очень медленный и состоит не сколько в «научении», сколько в созревании.